Во что человек верит, то он и есть.
Антон Павлович Чехов
Воробьев, конечно, не мог знать этого наверняка, но почему-то был уверен, что с Оскаром Ильичом он больше не увидится. Что Андрей думал и чувствовал по этому поводу?
Задаваясь этим вопросом, он каждый раз приходил к одному и тому же: ни грусти, ни тоски нет; есть только симпатия и чувство благодарности по отношению к странному делопроизводителю, помогшему Андрею разобраться во многих важных для него вопросах.
«Почему всё-таки я так спокойно отношусь к мысли, что мы больше не встретимся?.. Может быть нам на самом деле настала пора расходиться, как выразился Оскар Ильич?.. Только расходиться в другом, более широком смысле?.. Это значит, что дальнейшее общение было бы… излишним, а я это чувствую?» ─ рассуждал в свободную минуту Андрей, пытаясь понять причины отсутствия у себя хотя бы признаков уныния или грусти из-за внезапного отъезда Дордта, но внятного ответа не находилось.
Между тем в жизни Воробьева и в её восприятии им многое начало меняться.
Нет, подходящей работы он пока так и не нашел ─ делать то, что не нравится, пускай это и хорошо оплачивается, Андрею по-прежнему не хотелось и никакого смысла в такой занятости он не видел. Происходило другое…
Во-первых, всё случившееся с Воробьевым в последние годы работы в фирме, перестало для него быть хоть сколько-нибудь важным.
Делопроизводитель оказался прав ─ те, на кого Андрей дал показания перед зеркалом, действительно, ему больше не снились. Воробьева никоим образом не интересовало, что с этими людьми и их участием происходит: погружается ли еще глубже в безумие алчности Меншикова; позорится ли своим показным нытьем насквозь фальшивая Лиза Коваленко; выставляет ли себя на посмешище Бадлов, организующий лицемерные вечеринки для тех, кого еще не уволили. Не прилагая для того никаких усилий, Андрей манкировал подобной информацией ─ это его не волновало.
Другим феноменом стало изменение отношения Воробьева к магии ─ теперь он относился к ней, как к чему-то обыденному и совершенно нейтрально, как к любой другой профессиональной специальности. Он ничего не забыл, но и особых чувств, а уж тем более опасений или наоборот восторженности, на этот счет не испытывал. Также у Андрея не было сомнений в правильности и целесообразности им совершенного ─ он ясно осознавал, что хотел отомстить и, используя магию в качестве орудия своей мести, сделал это.
Самым же важным, как считал сам Воробьев, оказалось принятие им идеи об отождествлении личностей живых существ с личностью бога. Нельзя сказать, что это далось Андрею легко, но он всё же справился и освободился от множества шаблонов и догм, перенятых им в юности от родственников и знакомых.
Воробьев понял для себя главное: вера в божественные начала мироустройства имеет право быть не связанной с каким-либо общественным институтом и соблюдением навязываемых им правил, уложений или обрядов.
Теперь Воробьев мог обосновать свой ответ на вопрос Варвары Алексеевны о том, что происходит при проклятии мерзавца или преступника: благо при этом делается всем живым существам, поскольку все они есть одно целое ─ бог ─ мировой разум, действующему по идее добра, как это определил один из древних философов.
Воробьев не был в доме Городских учреждений больше трех месяцев. Точнее он сказать не мог, поскольку не вел счет неделям и дням, прошедшим с момента, когда такси Оскара Ильича отъехало от портала на Садовой и укатило в сторону Измайловского. Наверное, если бы не просьба жены сходить в отдел соцобеспечения за справкой для бухгалтерии, Андрей, скорей всего, туда бы по собственной инициативе и не пошел, но раз уж его попросили…
Получив в какой-то огромной, полной клерков и посетителей, комнате, нужный документ, Андрей спустился с третьего этажа вниз и, уже собравшись было выходить из здания, внезапно остановился в центре холла ─ к нему вернулось то самое чувство неясной тревоги и возбуждения, что возникло когда-то при попытке тайком прознать о содержимом комода-алфавитки.
Почему Воробьев решил пойти к двери архива, он не осознал: ноги сами понесли его наверх хитрым, но привычным маршрутом ─ через множество лестничных пролетов, площадок и переходов.
Все таблички на закрытой дубовой двери были на своих местах, но вдобавок к ним появилось новое ─ за края пустого держателя для вкладышей было закреплено объявление следующего содержания:
«Требуется делопроизводитель с опытом работы в зале. Звоните в любое время…»
Ниже были указаны два телефонных номера ─ Варвары Алексеевны и Бориса.